Андрей Сорокин "Об актуальности центральной экспозиции "Человек и власть..."

Открытость архивов, единый школьный учебник истории,трудность осмысления трагических страниц XX века - эти темы наш корреспондентобсуждает сегодня с директором Российского архива социально-политическойистории Андреем Сорокиным. 

- АндрейКонстантинович, открытый недавно портал "Документы советской эпохи"вызывает болезненный интерес не только у профессиональных исследователей, но иу политиков, так сказать с обеих сторон - и апологетов советского режима, и егопротивников. Уже послышались разговоры, что, возможно, не стоило выкладыватьтакой массив документов в открытый доступ - это-де усилит поляризацию общества.

- Стоило. Поляризацию общества усиливают политическиепропагандистские мифы. Им можно противопоставить факты. Прежде чем спорить обистории, ее необходимо знать. Инициируя проект интернет-портала "Документысоветской эпохи", мы исходили как раз из того, что нужно представить обществумаксимально широкий спектр документов, позволяющих реконструировать в полномобъеме, а не односторонне, как это чаще всего у нас бывает, различные сюжетыроссийской истории ХХ века. Эту идею поддержало Федеральное архивное агентство,оно же разработало и запустило сайт, на котором в настоящее время размещеныисключительно документы нашего архива - полностью оцифрованный нами личный фондСталина и частично - Фонд Политбюро (за 1919-1932 гг.). Документы, а ихвыложено около 300 тыс. листов, дают возможность понять мотивы принятия тех илииных государственных решений, механизмы и цену их реализации, наконец, системувзаимоотношений Сталина с другими руководителями государства. Общая картинаоставляет мало шансов ностальгирующим по сталинскому периоду истории сохранитьнетронутыми свои идеализированные представления о том периоде жизни государстваи общества. Я думаю, что политизированный ажиотаж быстро спадет, и этим сайтомбудут пользоваться те, кому он и адресован, - и исследователи, и все, кто хочетразобраться в нашем непростом прошлом. На сайте планируется разместитьдокументы 10 федеральных архивов, хранящих документы советского периодаистории. 

- Еще один проект,инициированный РГАСПИ, - оцифровка трофейных документов, попавших в наширазличные архивы после войны. Презентация этого российско-германского проекта вМоскве проходила почти одновременно с открытием в Эрмитаже выставки"Бронзовый век", которую посетили Владимир Путин и Ангела Меркель. Наней были представлены вещи из трех российских музеев и двух немецких. Частьэкспонатов, представленных на ней, попала в нашу страну из Германии после 1945года. Так что архивисты и музейщики обеих стран, так сказать, вошли в резонанс.

- Я думаю, что это хороший способ: делать выставки,показывая публике вещи, много десятилетий пролежавшие в запасниках, и изучая ихсовместно. Это снимает политическое напряжение. То же можно сказать об архивах- документы полезно изучать вместе. Так и поступило Федеральное архивноеагентство, приступившее по инициативе председателя Российского историческогообщества Сергея Нарышкина к оцифровке немецких трофейных документальныхколлекций. На международной конференции "Великая отечественная война:уроки истории, общая память и братство народов" мы представили пилотныйпроект, реализованный нашим архивом. Вообще же в нем участвуют Федеральноеархивное агентство, Германский исторический институт в Москве и Центральныйархив Министерства обороны России. Речь идет о трофейных немецких документах,вывезенных в СССР по окончании Второй мировой войны, возвращать которые непредполагается. Сейчас оцифрован трофейный фонд документов политического сыскав Веймарской республике и Третьем рейхе. В этом году стартует следующий этап -оцифровка трофейных документов из Центрального архива минобороны. На презентациибыло заявлено, что в 2015 году, к 70-летнему юбилею Победы, президент России иканцлер Германии официально откроют большой тематический сайт, на котором будутвыложены все эти документы.

 - Эти проекты, бесспорно, внушают оптимизм. Но едва ли их можноназвать типичными. Ни для кого из профессиональных исследователей не секрет,что доступ в архивы, содержащие документы по ХХ веку, становится все болеезатруднительным. Причем без объявления причин и принятия каких-либорегламентирующих документов.

Руководитель архивного учреждения гипотетически рассуждаеттак: если документ дать, неизвестно, какие шишки посыплются на голову после егопубликации. Если не дать - максимум, что грозит - пара нелицеприятных слов отисследователя. Выбор очевиден. Причем бывает, что решения такого родапринимаются даже не на уровне руководства, а на уровне хранителей фондов.Работает старинный и неизбывный, еще Чеховым описанный синдром "как бычего не вышло". Но давайте все-таки не драматизировать ситуацию в сфередоступа. Я как директор архива за три года своего директорства не получал отруководителей ведомства и уж тем более от политических руководителей прямыхуказаний "не давать".

 - А косвенныеполучали?

- Спешу Вас разочаровать, и косвенных не было тоже. Дело вдругом - в общей атмосфере неопределенности, превалирующей в обществе. Естьвоспитанные прошедшим временем люди, которые ловят в современномобщественно-политическом пространстве именно запретительные дуновения, и навсякий случай подстраиваются под них. При неопределенном отношениигосударственной элиты к прошлому государства, эти шарахания неизбежны. Честныйисторик в условиях политической нестабильности или незрелости элит находится вгруппе риска. 

- А нечестный историк- не историк, а идеолог-пропагандист. Недавно перечитывала дневники первогоисторика ВКП(б) Сергея Пионтковского. Вот он так и пишет: "Никак не могуприспособиться". Потом вроде бы и приспособился, несмотря на угрызениясовести, но его все равно расстреляли.

- Ну разумеется. Это наивность и незнание истории -полагать, что конформизм спасителен. На самом деле он лишь усугубляет ситуацию- это я не только про историю говорю. Лучше иметь свою точку зрения, нежелиозираться и прислушиваться, колебаться - как говаривали в советские времена -вместе с генеральной линией. 

- Пионтковский,кстати, в начале 30-х входил в группу, которой было поручено создать концепциюпервого единого школьного учебника истории нашей страны... Тот учебник долженбыл проложить дорогу "единому учебнику" для взрослых - "Краткомукурсу". Нам в ХХI веке нужен единый учебник истории для школ?

- Для школ - да, нужен. Поскольку в стране должно бытьсформировано не только единое геополитическое пространство, но и единоекультурное, научное, интеллектуальное пространство. Именно эти пространствасозидают национальную идентичность, а значит, вместе с ней и страну. А сейчасучебники, используемые в разных регионах России, зачастую так интерпретируютисторию, что можно подумать, будто речь идет о разных государствах. Но якатегорически против единого учебника для вузов и тем более - формирования"единственно правильной" концепции восприятия прошлого обществом вцелом. Хотя бы просто потому, что сегодня это невозможно, как бы этого кому-тони хотелось.

 - Концепция учебникаопубликована. Каковы ваши впечатления, скажем, от раздела "ХХ век"?

- Авторы стандарта кладут в его основу новаторские подходы,в числе которых необходимость синхронизации с мировым историческим процессом,культурно-антропологический взгляд на историю, важность этнокультурногокомпонента, акцент на идее гражданственности как важнейшей составляющейпатриотической основы исторического изложения. Среди этих"методологических принципов" содержится "признание ошибок ипросчетов", свойственных отечественному историческому процессу, наряду с"огромными достижениями и успехами", неоднократно ставится вопрос оцене этих достижений. Очень важна, на мой взгляд, зафиксированная авторамистандарта позиция, что "революции и гражданские войны являются нерезультатом внешних или внутренних заговоров, но следствием объективносуществующих противоречий внутри страны", поскольку сегодня слишком многожелающих объяснить практически всю историю нашей страны в ХХ веке исключительнос конспирологических позиций.

В то же время, как любой рабочий документ, стандартнесвободен от противоречий, не всегда его содержание соответствует заявленнымобщим подходам, есть не очень точные формулировки. К таковым, в частности,можно отнести формулу "история религий, в первую очередь православия,должна излагаться системно и пронизывать все содержание учебника". Какпоказывает ознакомление с самим стандартом, слава богу, этого и непредполагается. Но надо сказать, что с поставленной задачей - дать вучебно-методическом комплексе представление об истории религий как частиистории общества и государства, авторы концепции справились не вполне удачно.Не попали в поле зрения авторов стандарта ни восстановление патриаршества вРоссии в 1917 г., ни деятельность патриарха Тихона, ни гонения на церковь вцелом, ни изъятие церковных ценностей в частности, ни восстановлениепатриаршества Сталиным. Вместо всего этого есть позиция о туманной"секуляризации" жизни общества в 1920-е гг. и об изменениигосударственной политики в отношении церкви в годы Великой Отечественной войны.Вряд ли этого достаточно. Впрочем, представителям иных конфессий места настраницах стандарта и вовсе не нашлось. К сожалению, и истории народов Россиитакже практически не нашлось места на страницах стандарта и тоже в противоречиис общим правильным заявленным подходом. В отношении ХХ века нельзя не отметитьи умолчания о так называемых "национальных операциях" и депортацияхнародов в годы Великой Отечественной войны, к которым народы России, прошедшиечерез них, чувствительны чрезвычайно.

Вызывает вопросы и неполнота представления культуры.Например, "социалистический реализм" на страницах стандартаприсутствует, а вот "советского авангарда" - безусловногоотечественного вклада в копилку мирового культурного наследия - там нет. Да и составперсоналий деятелей культуры ХХ века оставляет много вопросов. Только одинпример: из российских писателей периода перестройки назван почему-то толькоВалентин Распутин. Состав персоналий, в общем, не всегда вполне удачен. Как,например, для периода Гражданской войны воспроизводится стандартный наборперсоналий советских учебников, перечислены все знакомые старшему поколениюимена: Тухачевский, Блюхер, Фрунзе, Буденный, Ворошилов, Чапаев, Котовский,по-моему только Щорса позабыли. При этом командующие фронтами со стороны "красных"названы не все. Как и командующие "белыми" армиями - например,позабыли Юденича, а легендарных героев "белых", таких как генералКаппель, и вовсе нет.

У многих вызовет вопросы недостаточно систематическоепредставление репрессивной политики советской власти. Не очень правильновырывать из контекста т.н. "Шахтинское дело" или, точнее, вписыватьего "через запятую" в один ряд с социальной политикой большевиков,борьбой с беспризорностью, социальными лифтами 1920-х - 30-х и разгуломпреступности. А ведь в одном ряду с "Шахтинским делом" стоит исоздание ГУЛАГа в эти же годы, а еще и "Академическое дело"...

Самой вопиющей в ряду этих неточностей представляется,конечно, неуклюжая формула о периоде "массовых репрессий, ставивших цельюликвидацию потенциальной "пятой колонны" в условиях нараставшейвоенной опасности". К удачным нельзя отнести и формулу, утверждающую, чтопосле Второй мировой войны "под влиянием СССР возникла социалистическаясистема". Система эта, как все мы понимаем, была навязана Советским Союзомтем восточноевропейским странам, на территории которых после завершения Второймировой войны остались советские войска. Все перечисленное может и должно бытьисправлено, поскольку противоречит заявляемым принципам и подходам. 

- Сейчас в моду входиттермин "модернизация сознания" - применительно к формированию вобществе отношения к событиям 1917 года и последующих катаклизмов. Он, как мнепредставляется, пугающе технократичен и, что еще более опасно, подразумеваетманипуляции массовым сознанием.

- Соглашусь с Вами: "модернизация сознания" -довольно опасный термин. Прежде чем вводить его в широкий общественный оборот,надо подумать и договориться о содержании этого понятия. И уж тем более опаснообещать закончить эту "модернизацию" к какой-то дате. Понятно, чтовыработать отношение к советскому прошлому необходимо, иначе - тупик. Работанад популяризацией подлинного исторического знания должна быть. Конечно, к 2017году - 100-летию Октября - такую проблему не решить... Слишком сложна проблема.Наше общественное сознание сегодняшнее архаично. И инфантильно. 

- А сознание элит?

- В последние несколько лет я наблюдаю усложнениементального поля наших элит. Это меня радует: если раньше практическиабсолютное большинство нашего политического истеблишмента всерьез говорило отом, что Сталин - эффективный менеджер и создатель сильного государства, тосегодня эта интерпретация уже не так популярна. Мне кажется, мы понемногуприходим к пониманию, что при оценке успешности того или иного социального проектаглавным все-таки является допустимый уровень человеческих потерь (прямых икосвенных). Это в равной мере касается военных операций, индустриализации,коллективизации, политических реформ. 

- Согласна, но эту"допустимость" в тоталитарном и демократическом государствахинтерпретируют по-разному.

- Маркс говорил, что главной производительной силой любогообщества является человек. С прагматической точки зрения достижение задачстроительства сильного государства возможно только через строительство человекаи сбережение нации. Большевики довели эту логику до отрицательного абсолюта:они эту производительную силу использовали до полного ее износа. И построилигосударство, где эта сила была за колючей проволокой лагерей, в лучшем случае -за железным занавесом. Последствия этого сказались и на менталитетепоколений... Об этом можно и нужно говорить на разных уровнях - от школы доГосударственной Думы. Архивы и музеи здесь играют здесь важнейшую роль.

 

- Почему Вы называлиновую экспозицию по ХХ веку в петербургском Музее политической истории России"нервом времени"? Что еще является в общественно-политическомдискурсе "нервом времени"?

- Все, о чем мы с Вами сегодня говорим, - нерв времени... Ядважды был на этой экспозиции - ничего подобного по силе эмоциональноговоздействия я не видел. Она вся состоит из болевых точек - рефлексийсегодняшнего дня. Выставка энциклопедична с точки зрения научного подхода,полна интереснейших экспонатов: от агитационного фарфора до архивныхследственных дел. Ее устроителей кто-то может упрекнуть в том, что в ней малопоказано достижений советского периода, но она в известной мере отвечает накрайности другого - чрезмерно оптимистического подхода к нашей истории.Появление этой выставки сегодня находится в определенном социально-политическомконтексте - причем не очень благоприятном. 

- Что Вы имеете ввиду?

- Исчезновение из национальной памяти трагических страницпрошлого. Это парадокс, но память, скажем, о ГУЛАГе, исчезает. Сталинизм опятьстановится неким набором мертвых клише. Даже на Соловках не осталосьмногочисленных некогда граффитти заключенных, все зачищено. Уничтожается такимобразом не только память, но и собственный же исторический опыт, что важно спрагматической точки зрения. Исключая из анализа исторического прошлого трагическиестраницы, сосредотачиваясь исключительно на положительном опыте (который,конечно, имел место - глупо это отрицать - и требует изучения), обществодезориентирует себя. 

Государство должно "охватить" весь дискурс обисторическом прошлом - и позитивный, и негативный. В противном случаеисторический дискурс будет раскалывать общество: позитивный дискурс нам -государству, негативный - вам, обществу. Это к нашей теме о социальныхрефлексиях. Над сознанием, вернее, над осознанием надо работать. 

- А как работать, еслиповсеместно стоят памятники Ленину, а кое-где устанавливаются памятникиСталину? В Петербурге несколько лет назад повесили мемориальную доску в памятьо первом секретаре Ленинградского обкома Григории Романове, с которымассоциируется самый глухой застой, есть аналогичные сюжеты и в других городах.

- Советскую историю невозможно вычленить изобщеисторического контекста - в том числе и в топонимике. Но чудовищно, когдаона подменяет собой всю тысячелетнюю историю России. Памятники вождям - отдельнаятема. Убрать их просто. Но будет ли эффект? Пусть этот процесс завершает, а непредваряет тот процесс изменения общественного сознания, о котором мы с Вамизаговорили. Для достижения этой задачи вовсе недостаточно снести памятники илизакрыть мавзолей. А вот что касается "новоделов", которых Выупомянули, - тут совсем иной разговор. Они не должны появляться, за исключениембесспорных случаев. Нужен какой-то мораторий, что ли... Политического жерешения не принимается. И, кстати, наверное, правильно. Общество должноразбираться с такого рода вещами и без вмешательства государства на той илииной стороне. Но сколько-нибудь серьезного общественного возмущения ведь небыло. Политика в данном случае находится в согласии с общественныминастроениями. Вот и происходит, так сказать, реванш по умолчанию. 

Это отражает равнодушное отношение общества к историческомупрошлому. И фрагментацию общественного сознания тоже. Оно символьное, дробитсяна атомы - отношения к Гагарину, Сталину, Хрущеву, Брежневу, к ГУЛАГу, кукурузеи войне. Все это можно сравнить с попыткой ребенка собрать осколки нечаянноразбитого зеркала. Острые осколки в кровь режут пальцы. И к ним неприкасаются... Девять десятых жителей нашей страны - физически рождены врезультате социальных катаклизмов ХХ века, перевернувших и перемешавших всюстрану. Потому мы на подсознательном уровне отвергаем рефлексию об историческомпрошлом - она в известном смысле самоубийственна. 

- Я не думаю - онасродни медицинской прививке. Болезненна, но необходима.

- Хорошо, уточню: она кажется многим саморазрушительной,воспринимается как самоотречение. Прививок ведь дети боятся - больно...Историки, вы правы, здесь выступают в роли врачей. С той же ответственностью заошибку. 

Директор Российского государственного архивасоциально-политической истории, ставшего с его приходом одним из самых открытыхархивных учреждений, кандидат исторических наук, лауреат Государственной премииАндрей Сорокин известен в научной среде как "организатор ивдохновитель" ежегодных международных научных конференций по историисталинизма, традиционно собирающих цвет научной элиты. Еще одно его амплуа -основатель и главный редактор первого и пока единственного в нашей странеиздательства - "Российская политическая энциклопедия"(РОССПЭН), последовательнои концептуально публикующего разнообразные исследования о самых острыхпроблемах ХХ века. Среди них - знаменитый документальный семитомник"История сталинского ГУЛАГа", монографии "Репрессированнаяинтеллигенция.1917-1934 гг.", "Настроения и политические эмоции вСоветской России. 1917-1932 гг.", "ГУЛАГ. Экономика принудительноготруда", "Советская юстиция при Сталине" и многие другие. Он жеведет рубрику "Документ" в историческом журнале "Дилетант",извлекая из фондов РГАСПИ интереснейшие материалы и сопровождая ихувлекательным комментарием. Невзирая на колебания "генеральнойлинии", Сорокин со спокойным упорством следует своей линии - максимальнойоткрытости исторического знания и его доступности.

 

Текст: Юлия Кантор (доктор исторических наук)