Автор - научный сотрудник Музея политической истории России Андрей Мисько
Россия 1917-го – республика без республиканцев
100 лет назад власть поменяла вывеску
До сих пор остается открытым вопрос, почему Временное правительство провозгласило Россию республикой до Учредительного собрания, которое единственное имело право установить форму правления в стране, охваченной революционными событиями, притом что его созыва многие в России ждали, как манны небесной. И почему республика в России не была провозглашена ранее, прежде всего в феврале-марте 1917 года – немедленно или вскоре после падения монархии? Историки и публицисты дают различные оценки данного события, но правовым аргументам Временного правительства, обосновывавшим провозглашение России демократической республикой, до сих пор не дано внятного обоснования и объяснения. Наконец, некоторые задаются вопросом: а был ли вообще исторический шанс у России стать демократической республикой после многовекового монархического бытия?
Традиционно подчеркивается обусловленность монархической традиции в нашей стране патерналистским сознанием населения, мощным и постоянным фактором внешней военной угрозы. Однако стоит отметить и другое: в историческом бытии нашего народа республиканское начало также было весьма живучим. Своими корнями оно уходило в седую древность: так называемая военная демократия господствовала у наших предков – как у славян, так и у норманнов (варягов). Народное собрание – вече у славян, тинг у варягов – было важнейшим политическим институтом. Князь (первоначально – военный вождь и верховный языческий жрец) избирался мужчинами-воинами и зависел от них. Никаким «монархом» ни в европейском, ни в азиатском значении этого слова он не был. Из этих родоплеменного начал проистекала вечевая демократия в Новгороде и Пскове. «Господин Великий Новгород», самое крупное государственное образование Древней Руси, и его «младший брат» Псков были феодальными республиками.
Создание централизованного Московского государства в XV веке, ставшее закономерным итогом усилий московских великих князей, и особенно принятие Иваном IV в 1547 году царского титула знаменовали безоговорочное торжество монархического начала, освященного непререкаемым авторитетом Церкви. Одним из основных этапов «собирания земель» стала ликвидация вечевых республик в Новгороде и Пскове. Однако истинным апофеозом самодержавной монархии стал XVIII век, когда было дано ее «рациональное» обоснование в духе Века просвещения. В эпоху Петра Великого это предпринял архиепископ Феофан Прокопович, заявлявший в знаменитой «Правде воли Монаршей», что власть государя повинуется только Богу и никакими – ни человеческими, ни церковными – нормами не ограничивается. Екатерина II, обосновывая свое право на верховную власть, опиралась на авторитет знаменитого французского философа и юриста Монтескье, заявляя: «Государь есть самодержавный; ибо никакая другая, как только соединенная в его особе, власть не может действовать сходно со пространством столь великого государства», «пространное государство предполагает самодержавную власть в той особе, которая оными правит... всякое другое правление не только было бы России вредно, но вконец разорительно». Кроме того, «...лучше повиноваться законам под одним господином, нежели угождать многим», – рассуждала императрица.
Однако в тот же век просвещения заявляет о себе и республиканизм. Так, Александр Радищев, книга которого «Путешествие из Петербурга в Москву» была сожжена рукой палача, а сам он приговорен к смертной казни, замененной волей императрицы ссылкой в Сибирь, монархию отвергал в любой форме, ибо любое единоличное правление, по его мнению, неизбежно превращается в деспотию. Разумной формой правления Радищев считал республику в форме добровольной федерации вольных городов с народным правлением, со столицей в Нижнем Новгороде. Даже великий русский историк Н. М. Карамзин утверждал, что он республиканец в душе и республика в идеальном мире была бы предпочтительнее, несмотря на то, что он писал «Историю государства Российского» в сугубо монархическом духе и публично объявлял себя ярым приверженцем абсолютизма.
Эти идеи были унаследованы в начале XIX века декабристами: республика открыто провозглашалась в «Русской Правде» Павла Пестеля и латентно – в «Конституции» Никиты Муравьева (по его мысли, республика должна быть установлена в случае отказа императора утвердить Конституцию).
После разгрома декабристского движения российская элита (в том числе оппозиционная) к республиканизму охладела. Он присутствовал почти исключительно в политическом багаже радикалов – крестьянских социалистов и социал-демократов. Стоит ли удивляться тому обстоятельству, что даже после февральских событий 1917 года пришедшая к власти либеральная оппозиция, имевшая своим штабом и трибуной IV Государственную думу, отнюдь не торопилась провозглашать Россию республикой. Причиной было то, что занявшие ключевые посты во Временном комитете Государственной думы, а затем в первом составе Временного правительства кадеты (члены Конституционно-демократической партии, или Партии народной свободы, как ее иначе называли) исходили из идеи «непредрешенности» устройства власти в России до проведения Учредительного собрания при непременном условии дальнейшего развития России по пути парламентской демократии. В дофевральский период это создало им устойчивую репутацию «оппозиции Его Величества, а не Его Величеству» (известный каламбур, приписываемый лидеру партии кадетов Павлу Николаевичу Милюкову). Поэтому мятежная Дума в феврале-марте 1917 года, по свидетельству будущего главы Временного правительства А. Ф. Керенского, «вовсе не стремилась к созданию республики, а лишь хотела видеть на троне новую фигуру».
Так, к вечеру 1 марта 1917 года, по свидетельству Керенского, «вопрос о верховной исполнительной власти не стоял, ибо большинство Временного комитета Государственной думы все еще считало само собой разумеющимся, что вплоть до достижения совершеннолетия наследником престола Алексеем великий князь Михаил Александрович будет исполнять функции регента».
Утром 2 марта 1917 года, выступая перед представителями народа и армии в Екатерининском зале Таврического дворца, П. Н. Милюков громогласно объявил об этом, обосновывая status quo тем, что «в этот решающий момент Россия не может обойтись без монарха». По свидетельству очевидцев, это вызвало бурю негодования солдат, матросов, рабочих и студентов, собравшихся в резиденции Государственной думы.
Последовавшее поздним вечером 2 марта (15-го по новому стилю) отречение императора Николая II от престола за себя и за наследника в пользу великого князя Михаила Александровича поставило под сомнение само существование монархии в России как политического института. В Петрограде этот акт вызвал шквал протестов. Рабочие, солдаты и матросы, а также социалисты из созданного в самом начале революционных событий Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов решительно выступили против монархии в любом виде. После таких заявлений министр юстиции Временного правительства А. Ф. Керенский отметил, что не ручается за жизнь нового монарха, и уже 3 марта (16-го по новому стилю) великий князь Михаил отрекся от престола. В акте отречения он заявил, что мог бы взять власть только по воле народа, выраженной Учредительным собранием, избранным на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, а пока призвал всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству.
Именно поэтому кадеты взяли курс на создание в России легитимного политического режима, обрести высшую степень доверия которому позволило бы Учредительное собрание. Но требование конституционной монархии под сильным нажимом народа и левых партий сменилось провозглашенным на VII съезде Партии народной свободы требованием перехода к республиканской модели правления.
Однако кадетам недолго довелось наслаждаться ролью политического гегемона в обстановке непрекращающегося политического противостояния, одним из проявлений которого были попытки Временного правительства выйти из перманентных кризисов путем заключения зыбких партийных коалиций и систематической перетасовки министерских портфелей. Либералы уступали в большом и в малом. Так, 8 июля 1917 года ушел в отставку глава Временного правительства князь Г. Е. Львов, так как он возражал против предлагаемого министрами-социалистами (эсерами и меньшевиками) немедленного провозглашения республики и социализации земли. Главой правительства стал эсер А. Ф. Керенский. Политические противники либералов – радикальные социалисты (в том числе большевики, несмотря на неудачу их вооруженного выступления в июле) постепенно наращивали политический капитал.
Партия народной свободы все более оказывалась в политической изоляции, доверие к ней неуклонно падало, особенно после обвинений в поддержке «мятежа» генерала Л. Г. Корнилова, выразившейся в выходе кадетов из коалиционного правительства. Раскол в рядах сторонников Временного правительства увеличивал с каждым днем шансы прихода к власти как левых радикалов, так и консервативных военных. Генералитет российской армии, который в феврале-марте 1917 года присягнул Временному правительству, был частично обвинен в контрреволюционной деятельности в дни корниловского выступления и попытке реставрации монархии, поэтому юридические аргументы в пользу провозглашения России республикой представлялись убедительными, а следовательно, понятными для большинства сограждан. Вероятно, это обстоятельство вынудило Временное правительство именно тогда пойти на такой чрезвычайный шаг, как провозглашение России республикой до соответствующего решения Учредительного собрания, тем более что сроки его созыва постоянно отодвигались. Так появился на свет судьбоносный документ, который провозглашал:
«Мятеж генерала Корнилова подавлен. Но велика смута, внесенная им в ряды армии и страны. И снова велика опасность, угрожающая судьбе Родины и ее свободе. Считая нужным положить предел внешней неопределенности государственного строя, памятуя единодушное и восторженное признание республиканской идеи, которое сказалось на Московском государственном совещании, Временное правительство объявляет, что государственный порядок, которым управляется Российское государство, есть порядок республиканский, и провозглашает Российскую республику. Срочная необходимость принятия немедленных и решительных мер для восстановления потрясенного государственного порядка побудила Временное правительство передать полноту своей власти по управлению пяти лицам из его состава во главе с министром-председателем. Временное правительство своей главной задачей считает восстановление государственного порядка и боеспособности армии. Убежденное в том, что только сосредоточение всех живых сил страны может вывести Родину из того тяжелого положения, в котором она находится, Временное правительство будет стремиться к расширению своего состава путем привлечения в свои ряды представителей всех тех элементов, кто вечные и общие интересы Родины ставит выше временных и частных интересов отдельных партий или классов. Временное правительство не сомневается в том, что эта задача будет им исполнена в течение ближайших дней».
Декрет подписали министр-председатель Временного правительства А. Ф. Керенский и министр юстиции А. С. Зарудный.
По существу умеренные государственные элементы и представители деловых кругов увидели в Керенском последнюю гарантию спокойного и благоразумного решения основных государственных вопросов, которые должны были быть решены в самое ближайшее время. О том, что именно Временное правительство должно было четко сформулировать твердые и непоколебимые правовые аргументы в пользу республиканского строя, говорил член Временного правительства меньшевик И. Г. Церетели: «Нет власти в России выше власти Временного правительства, ибо источник этой власти – суверенный народ – непосредственно через те органы, которыми он располагает, делегировал эту власть Временному правительству». Временное правительство было наделено полнотой власти и, пользуясь этим, стремилось пойти далее в законотворческой деятельности. По сути его члены действовали на пределе своих способностей в экстремальных политических условиях и поэтому решились на провозглашение республики. Кстати, Керенский дважды пытался (в июле 1917-го и на Государственном совещании в Москве 12–15 августа того же года) провозгласить Россию республикой. По его мнению, это позволило бы укрепить авторитет Временного правительства, что было крайне необходимо для стабилизации политического положения в стране, охваченной глубоким политическим кризисом. Между тем в адрес Керенского тогда же высказывались упреки в политическом бонапартизме, в том, что он желает стать диктатором, и эти слухи подрывали его авторитет как демократического лидера.
Однако российское общество жаждало не столько смены вывесок, сколько радикального решения вопроса о земле, а также прекращения ставшей окончательно непопулярной войны. Расчет Временного правительства на то, что провозглашение России демократической республикой позволит существенно закрепить завоевания Февральской революции, эффективно развивать государственные и правовые институты, создать и укрепить органы власти и управления на всех уровнях, обеспечить должные гражданские свободы и социальные права населения, не оправдался. Традиционная слабость «среднего класса» в России, отсутствие прочных демократических традиций, устойчивые антибуржуазные настроения, вдобавок нагнетаемые радикальными социалистами – большевиками и левыми эсерами, глубокий социокультурный разрыв в обществе привели Временное правительство к политическому краху, а Россию – к жесточайшей кровавой смуте.
