Как развивалось пионерское движение и ждет ли нас возрождение культуры значков и красных галстуков

В Советском Союзе последний месяц весны ценился у всех возрастов не только из-за праздников труда и мира, но и из-за Дня пионерии, который ежегодно праздновался 19 мая. В этом году Всесоюзная пионерская организация отмечает столетний юбилей со своего образования. В преддверии праздника «МК в Питере» проследил историю пионерии и «примерил» движение на реалии XXI века. Мы спросили у экспертов, что привело к угасанию такого масштабного движения и возможно ли его возрождение в условиях современной России.

Организации, движения и объединения массово представлены по регионам. Также есть Российское движение школьников (РДШ) и Юнармия. Все это различные организации, у каждой из которых свои задачи, цели и требования. А пионеры были везде одни. Это массовое централизованное движение с четкой иерархией и целями, которое охватывало всех детей СССР. В настоящий момент ни одна детско-­юношеская организация не может похвастаться таким же влиянием и размахом.

«Пионерия появилась из скаутизма. Тогда была цель и потребность в такой организации. А вот адаптировать пионерию во ­что-то новое, подходящее для XXI века, либо не захотели, либо не смогли, — говорит старший научный сотрудник, кандидат исторических наук Екатерина Маскевич. — С развала пионерии прошло 30 лет. Этого достаточно, чтобы адаптировать ее в ­какое-то новое движение под современные реалии. Но, возможно, лихие 90‑е не позволили это сделать».

 В Музее политической истории России 29 апреля представили экспресс-­выставку «Всегда будь готов!», где собраны фотографии и предметы пионерского быта. Куратор выставки Екатерина Маскевич рассказала о представленных экспонатах и по нашей просьбе попыталась «примерить» советское движение на современных школьников, что получилось, но с огромными оговорками.

«Если проводить аналогию пионеров с современными детско-­юношескими движениями, то ближе всего, наверное, Юнармия, потому что ее участники очень похожи на скаутов. А вот что касается РДШ… Тут сложнее. Пионерия в первую очередь отличалась своей массовостью, централизованностью, четкой структурой. А РДШ здесь сильно уступает. Эта организация не является обязательной, дети в нее вступают с меньшей охотой, чем советские дети в пионерскую организацию. И общегосударственного масштаба у РДШ пока нет. Хотя при правильном подходе, наверное, может быть», — рассуждает Екатерина.

Впрочем, пионерия, прежде чем стала такой, какой мы ее помним, прошла несколько серьезных этапов становления и переформатирования. Скаутизм был широко распространен в дореволюционные времена и являлся отличным базисом для обучения и воспитания детей школьного возраста. Для советского общества это движение пришлось переработать — людям не нравилось, что скауты ассоциируются с буржуазией, монархией и православием, которые высоко ценились в дореволюционную эпоху.

Первая проба организации, занимающейся воспитанием, по сути, провалилась. Система «ЮКи» («Юные коммунисты») подвергалась критике — крайне негативной. Звучали упреки в наличии буржуазного налета, от которого якобы не удалось избавиться. Это послужило причиной для поиска новой системы. Как объяснила куратор выставки, идея организации нравилась многим, а доработать и довести ее до ума не получалось: наставниками в ней были педагоги, работавшие еще при старом строе.

В 1921 году Надежда Крупская несколько раз выступала с докладом на тему того, что необходимо адаптировать скаутизм под нужны общества. Она предлагала создать организацию формально скаутскую, но коммунистическую по идее. Наша собеседница Екатерина подчеркивает, что люди тогда понимали: если вы владеете умами молодежи и правильно ее воспитываете, вкладывая в головы нужную идео­логию, вы получаете огромный ресурс и делаете вклад в будущее.

«Если взять 1920‑е годы, то это НЭП, «нувориши», возвращение некой буржуазии, что советской власти не нравилось. Это считалось разложением общества, в том числе молодежи, которая была предоставлена сама себе. Пока родители трудились на заводах, дети были на улицах, где очень быстро впитывали похабщину, грязь и установки, противоречащие коммунистической идеологии. Чтобы уберечь детей и с ранних лет контролировать воспитание достойных членов партии, было решено создать детско-­юношеское движение, которым впоследствии стала пионерия.

Ключевым в движении стала игровая форма. Дети любят играть, им не интересно всякое занудство, рассказы и прочее. Им нужны подвижные игры, информация должна быть подана в развлекательном формате. Поэтому у скаутизма была заимствована его игровая форма и необычная атрибутика — значки, нашивки. Пионерию, по сути, можно даже назвать субкультурой, в которой присутствовали свои отличительные знаки, определенный способ общения, иерархия, определенные сложившиеся традиции.

Пионерская организация очень быстро взяла в себя все, что требовалось, из скаутизма — даже девиз «Будь готов! Всегда готов!». Но за счет этого советской власти удалось привлечь в новое движение огромное количество детей и подростков. Однако уже в годы перестройки организация дала трещину, был ­какой-то разлом. В 1990 году был слет пионеров в «Артеке», и тогда движение реорганизовалось. Оно не перестало существовать, но былую славу и влияние потеряло», — рассказывает Екатерина Маскевич.

 «Я до сих пор пионер»

Заставшие движение красных галстуков отзываются о нем положительно. По мнению некоторых, пионерия занималась каждым членом организации, что помогало подтягивать неуспевающих на необходимый движению уровень и поддерживать воспитанников в хорошей физической форме. Отдельным достижением пионерии стала ее воспитательная работа. Свод правил этой организации, а также пионерская клятва в игровой форме обучали детей необходимым во взрослой жизни социальным навыкам и воспитывали нужные партии моральные качества: верность делу, уважение к старшим, взаимовыручку, заботу о товарищах.

Кроме того, движение давало воспитанникам чувство важности. Пионеры с малых лет чувствовали себя винтиком большого механизма, для слаженной работы которого необходима четкая работа каждого элемента. Пионером быть почетно, гордо. Но говорить о всеобщем уравнении не приходится, так как организация четко ставила себя выше и была прямо связана с дальнейшей партийной жизнью советского человека. Пионеры чувствовали превосходство над детьми, не вступившими в движение или наказанными организацией за проступки, что вело к иерархичной системе поощрений и перспектив.

«Я сожалею, что пионерская организация ушла в небытие. В движении мне удалось пробыть всего несколько лет, а потом все исчезло. Но меня не исключали, поэтому я до сих пор пионер. Эта организации была полезна. Мы занимались в кружках, различной пионерской деятельностью. Я, например, был библиотекарем в школе. Меня окружали разные идейные ребята, и мне это нравилось. Нам всегда было чем заняться.

Я и мои сверстники не бегали по дворам, а собирались после школы, чтобы научиться играть на барабане и трубить в горн. Я до сих пор помню день, когда мне повязали галстук. Я с такой гордостью его нес. Я был пионером. Даже мышление меняется. Я рассуждал — а поступил бы так пионер или нет. Дети чувствовали ответственность за свое звание, и это делало их лучше», — поделился с «МК в Питере» петербуржец Максим, пионер, заставший момент угасания движения в 1990‑х годах.

Что было в девяностых?

«Преобразовать пионерию в новое движение, адаптированное под условия XXI века, не удалось по ряду причин. Мы ушли от марксистско-­ленинской идео­логии, но своей авторитарно-­демократической, соответствующей новому этапу развития России, не разработали. А создавать ­какие-то молодежные, детско-­юношеские и другие организации нужно с четкой идео­логической подкладкой, давая определенный заряд», — поделился с «МК в Питере» историк и политолог Яков Евглевский.

По мнению эксперта, сейчас единой идеологии, как это было в однопартийном Советском Союзе, нет. Но в нашу жизнь вернулась религия, которая в числе прочего лежала в основе движения дореволюционного скаутизма. Только для современного человека одной религии мало. Нужна обязательно крупная и серьезная светская составляющая. По мнению Якова Евглевского, для того чтобы она появилась, необходимо создать группу, которая в течение нескольких лет разработает общую идеологию. А после этого можно будет создавать молодежную и детско-­юношескую организации.

Но есть ли в них потребность — вопрос, на который ответа нет.

«Летом 1996 года Борис Ельцин в перерыве между двумя президентскими турами сказал, что требуется создать свою идеологию. Вы не представляете, какой шум тогда поднялся. Но после выборов все об этом забыли. И непонятно было, почему разработку идеологии нельзя было поручить, например, Академии наук или творческим союзам. Если бы мы сделали это тогда, четверть века назад… Пионерия могла легко трансформироваться. Сейчас, например, есть юнармейцы — это хорошее движение, но им не хватает масштаба, который был у скаутов до революции и у пионеров в Советском Союзе», — говорит Яков Евглевский.

По словам историка, в 1990‑е годы власти вполне могли произвести, как бы сейчас сказали, ребрендинг пионерии, но политики не питали к этому интереса.

«Тогда власть имущих больше интересовало личное обогащение. Были попытки энтузиастов реформировать пионерию, создать ее аналоги, но эти попытки не поддерживались сверху», — резюмирует Яков Евглевский.

Возрождение экономически не выгодно?

Современная пионерская организация уже не воспринимается с таким же пие­тетом, как 40–50 лет назад. Сейчас она представлена в основном детьми, у которых нет альтернативных вариантов досуга, и руководителями-­пенсионерами, которым близка идеология коммунизма. Выставки, посвященные пио­нерии, выглядят скудно. Сюда не приходят толпы людей, чтобы приобщиться к великому движению, многие годы охватывавшему всю страну. Сейчас пио­нерские организации — скорее клубы по интересам.

«Инициатором и пионерии, и скаутизма всегда было государство, а нужно ли это ему — вопрос уже к самому государству. Школьники в это движение вступать не стремятся. Пионерия никогда не работала по принципу добровольности. Принимали всех, кроме уж слишком отъявленных хулиганов, и я лично никогда не слышал, чтобы ­кто-то очень хотел стать пионером. Наверное, только совсем маленькие октябрята, которым нравился красный галстук. Проблем в создании принудительной пионерской организации сейчас абсолютно нет, но если мы говорим о добровольной основе — при желании тоже можно реализовать», — делится мнением историк Юрий Нежинский.

Эксперты, с которыми поговорил «МК в Питере», сходятся во мнении, что для возрождения пионерского движения или его аналога, помимо идеологии, необходим мощный административный ресурс.