"Никого не очерняем и не обеляем"

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

Гость редакции — заведующий музеем на Гороховой, 2, Сергей СПИРИДОНОВ.

История спецслужб — настоящий исторический клондайк. Тема едва ли не самая закрытая, именно поэтому в ней возможны сенсации. Другое дело, что спецслужбы достаточно неохотно делятся своими тайнами. К примеру, легендарный советский разведчик-нелегал Дмитрий Быстролетов прекратил свою работу в середине 1930‑х годов, но совсем недавно представитель Службы внешней разведки официально заявил, что полностью все материалы, связанные с Быстролетовым, не будут рассекречены никогда… Тем не менее в последние годы в музее «История политической полиции и органов государственной безопасности России. XIX – XX века» на Гороховой ул., 2, нередко проходят выставки, которые приоткрывают подробности операций спецслужб, совершенных в 1960‑х, 1970‑х и даже 1980‑х годах.

— Сергей Леонидович, неужели спецслужбы в этом отношении стали более открытыми?

— Поверьте, раскрывая свои тайны из прошлого, они никогда не скажут лишнего. И если уж сочли возможным поделиться какими‑то подробностями, значит, срок давности по этим делам прошел, а на то, чтобы представить такие материалы широкой публике, получена отмашка с самого верха. Естественно, все эти документы рассекречены. Какой‑либо самодеятельностью мы в музее не занимаемся: это невозможно просто по определению.

Другое дело, что многие материалы появились в нашем музее благодаря ветеранам спецслужб, которые уже давно нам помогают. Один из них, дружбой с ним мы особенно дорожим, — полковник КГБ в отставке Иван Егорович Морозов. Родился он в 1931 году, пережил в Ленинграде первую блокадную зиму, в 1942‑м семья была эвакуирована. Вернувшись, трудился в строительно-монтажном тресте, восстанавливал дома и предприятия, разрушенные в годы войны. Однажды юношу пригласили в соответствующее учреждение и предложили попробовать свои силы на новом поприще…

В органах госбезопасности Морозов прошел путь от рядового сотрудника до начальника отдела поисково-оперативной службы управления КГБ СССР по Ленинграду и области. Участвовал в розыске немецко-фашистской агентуры, затем его сферой ответственности стали советские граждане, пытавшиеся предложить свои услуги иностранным спецслужбам. На языке спецслужб таких людей называли «инициативниками».

Будучи начальником отдела наружного наблюдения, Иван Морозов непосредственно участвовал в разработке и проведении операции «Крот». В ходе нее в июне 1973 года был взят с поличным капитан-лейтенант ГРУ Константиновский, установивший связь с иностранными разведками. Фотографии оперативной съемки представлены ныне на выставке «(НЕ) секретные материалы». Эти материалы интересны тем, что показывают непосредственную «кухню» органов госбезопасности. Подобное мы видим только в кино, но там во многом представлены фантазии режиссеров и сценарис­тов.

Давнее и плодотворное сотрудничество связывает наш музей и с бывшим следователем Ленинградского управления КГБ Владимиром Васильевичем Егеревым. Под его редакцией выходит серия сборников «Следствие продолжается…», посвященных истории органов госбезопасности, в них участвуют и историки, и ветераны спецслужб.

В свое время он вел «разработку» художника Михаила Шемякина и приложил немало усилий, чтобы тот смог покинуть СССР, избежав тем самым грозившего ему ареста. Был выбран вариант «бесшумного выезда из страны». Шемякин считает, что Егерев по большому счету его спас, и они до сих пор поддерживают дружеские отношения. Шемякин, кстати, благодаря Егереву несколько раз был в нашем музее.

Много материалов передал нам также генерал ФСО Борис Константинович Ратников, к сожалению, несколько лет назад ушедший из жизни. Он охранял президента России Бориса Ельцина во время августовских событий 1991 года. В нашей экспозиции представлен документ — благодарность, которую Ельцин выписал ему рано утром 22 августа за обеспечение его безопасности в критические часы путча ГКЧП.

Вообще дружное сообщество ветеранов спецслужб постоянно пытается нам помочь материалами, советами и консультациями. Правда, среди тех материалов, которые передали музею, есть такие, которые мы пока не решаемся представлять широкой публике. Хотя и гриф «секретно» с них снят. Речь, к примеру, о документах, связанных с военными действиями в Чечне в 1990‑х годах. Их очень тяжело воспринимать чисто в психологическом плане...

Продолжение.